Долго у меня хранился сей пафосный абсурд, найденный на Хогнете...
Все съестное оставить в сторону, комментарии мои 
Раннее зимнее утро. Пустой Дырявый Котел (Отличная картина вырисовывается. Раннее зимнее утро, а посреди дороги валяется пустой дырявый котел). Старый бармен Том ворчливо протирает стаканы.(Как он их протирает?! О_О Это что за новый способ?) Во все щели задувает северный ветер. (Удивительный ветер, дует во все щели одновременно J) За окном буран. В углу за дальним столиком сидит молодая двадцатилетняя девушка. Перед ней лежит перо, чернильнца (это что такое? темная НЦа?) и засаленный клочок пергамента (что ж она с тобой делала?). Эту девушку зовут Гермиона Грейнджер. Она сидит неподвижно, лишь изредка то тянется к перу, то отдергивает руку(страшно представить такую картину… Мышцы ж все затекут от такого неподвижного сидения, но может она практикуется в йоге?). Два дня назад Рон Уизли сделал ей предложение, но вместо радостной улыбки по лицу Гермионы сейчас текут слезы (Улыбка, текущая по лицу...Мда…). Она не ответила на предложение. Попросила время подумать. И вот это время настало (А что ж она до этого делала?).
- Вам принести что-нибудь, мисс? - спросил бармен скрипучим голосом, но спросил скорее из вежливости, чем из желания работать. (Старый Том тот еще лодырь…)Гермиона молча покачала головой. Том с ворчанием удалился в кладовку. Просидев неподвижно еще несколько минут (точно практикует), девушка наконец решилась и взяла перо.
"Дорогой Рон!
Я пишу тебе это письмо в надежде на твое искреннее понимание. Я долго думала над твоим предложением, но мой ответ - нет. Милый Рон, не думай, что я тебя не люблю, что ты мне неприятен. Нет. Дело только во мне. Еще несколько лет назад я мечтала стать твоей женой больше всего на свете. (Припозднился ты Рон с предложением…) Готовить только для тебя, стирать для тебя, жить для тебя, воспитывать наших детей и быть похороненной с тобой в один день. В одном сосновом гробу (жуткая картина! Гермиона экономит на похоронах). Рон, я любила тебя и люблю до сих пор, но есть серьезная причина, почему мы не можем быть вместе. Только одна причина. Ее имя - Гарри Поттер (У причины есть имя. Какая прелесть).
Все началось еще тем летом, когда мы первый раз приехали на площадь Гриммо. Через месяц туда доставили Гарри. (Ну прям переводом из лагеря строго режима его доставили) Помнишь, милый Рон, как он кричал на нас, за то, что мы держали его в неведении. Он-то рассчитывал на длинные развернутые ответы, особенно после того, как на него напали дементоры (А чего так переживать-то. Министерство весьма развернуто сообщило ему о последствиях использования магии несовершеннолетними ). Но ведь Дамблдор запретил нам писать, и я прекрасно понимаю, что это было для его, Гарри безопасности. Тем не менее, Гарри покричал и успокоился (какой отходчивый). Я думала, он простил нас. Как же я ошибалась! (ан нет, не отходчивый)
Вечер подошел к концу. Той ночью мне спалось очень плохо. От храпа Джинни разболелась голова (Джинни храпит? О_О Какой ужас!). В спальне стояла духота и пылища (страшная пылища стояла и сверлила Гермиону взглядом). Горло пересохло,и мне очень захотелось пить. Мне ничего не оставалось, кроме как спуститься на кухню (логично, но можно было и из крана в ванной холодненькой хлебнуть). Меня никогда не восхищал этот мрачный дом, а ночью он казался еще ужаснее. Зловещие головы эльфов на стенах навевали ужас. Когда я спускалась по лестнице, снизу раздался какой-то шорох. По коридору тащилось что-то унылое и стенающее как десяток бурлаков (На волге? Гермиона конечно дочь магглов, но такие сравнения…). Я подумала: Кричер, но, как оказалось, это был Сириус. Он был страшен в своей серой ночной рубахе и с безумным-безумным взглядом (видать глаза сверкали в темноте). В то время я начала бояться его. Мне казалось, он либо сумасшедший, либо страдает лунатизмом (это конечно же синонимичные понятия…). Одну руку он прижимал к впалой щеке, а изо рта его вырывались беспрестанные стоны. Он шел именно с кухни, а это значило, что, отправься я туда же, я бы непременно с ним столкнулась. Эта перспектива мне очень не понравилась; я быстро шмыгнула в противоположную сторону и скрылась в пустой гостевой спальне (она ж вроде спускалась по лестнице? 0_0). Раньше эта спальня принадлежала матери Сириуса, а теперь она много лет пустовала (ага, спальня гостевая, но раньше принадлежала матери Сириуса. Вот так всю жизнь Вальбурга и не могла себя почувствовать как дома, вечный гость в собственном доме…). Но не этой ночью...
В комнате стоял такой же мрачный холод, какой стоит и в том месте, где я сейчас пишу тебе письмо, Рон(Там тоже дул во все щели северный ветер?). Стены были увешаны зелено-серебристыми знаменами Слизерина (так вот почему я никогда не видела у Слизерина знамен, одни флаги да эмблемы, а оказывается их все стащила Вальбурга в свою спальню). Ковер был в тех же тонах (Развесив все знамена на стенах, и не зная, что делать с оставшимися Вальбурга видимо решила сшить из них ковер). Широкая черная кровать была завалена пыльными подушками. Камин давно не действовал, его отверстие давно забили досками. Осмотрев интерьер, я заметила на окне неподвижно сидящего Гарри(о, Гарри практикует ту же мантра-йогу?). Я строго спросила, почему он не спит, но мой вопрос был оставлен без внимания. Гарри отсутствующим взглядом смотрел в окно. Его зеленые глаза в тот миг, казалось, перекрасились в цвет скошенной травы, которая была забыта на сенокосе на добрых пять лет(ну и жухлые глазенки у Гарри). На секунду мне показалось, что я вижу в глазах Гарри красный отблеск, очень похожий на отблеск в глазах Волан-де-Морта (Герма не переживай, это просто от недосыпа), но это, несомненно, была просто игра уличных фонарей. (Фонари в баскетбол играли?).
- Гермиона, почему ты не написала мне? - тихо спросил Гарри, повернувшись ко мне.
Я была до глубины души потрясена, когда заметила, что он плачет. Я присела на подоконник и обняла его за плечи.
- Гарри, - ласково начала я, - не гневись (Какой высокий слог!)на нас, пожалуйста. Нам правда было очень тяжело держать тебя в неведении, но Дамблдор...
Гарри приложил палец к моим губам. Я осторожно убрала его палец (в сторонку, положив на подоконник) и кивком велела говорить.
- Гермиона, дело совсем не в этом. Мне просто было очень больно осознать, что вы целый месяц были тут без меня, - горько сказал Гарри. -
Ты и Рон. Больше всего я боялся приехать и узнать, что я третий лишний.
Третий лишний? Что за бред?!
- Но, Гарри, почему? - изумилась я.
- Потому что я люблю тебя, Гермиона.
- Что, Гарри, ты сказал? - непонимающе переспросила я.
Мне показалось, что я ослышалась. Любит меня?! Гарри? Мой ошалелый вид прервал его откровения. С ужасом взглянув на меня, Гарри шепнул:
"Забудь". И выбежал из комнаты. Мой рот медленно открылся...(а потом так же медленно закрылся)
Милый Рон, теперь ты знаешь, с чего все началось. Но утром жизнь вернулась в привычное русло. Мы с Джинни спустились на завтрак, весело
болтая о навозных бомбах и ушках-подслушках(Интеллектуальные беседы, однако). Миссис Уизли уже вертелась у плиты и тушила мясо, ловко орудуя волшебной палочкой. В этой длинной полуподвальной кухне витал запах прокисших тряпок (а мясо-то протухшее…). Руки помыть так и не удалось, потому что раковина была забита тестом. Гарри явился радостный и веселый. И вы с ним, мой дорогой Рон, вы с ним весь завтрак хихикали над тем, что Римус принес пиццу и как на него за это рассердилась миссис Уизли (Римус – разносчик пиццы? О_о). Кроме того, Сириус рассыпался в виноватых извинениях, если напугал кого-то ночью своими стонами. Как оказалось, у него просто адски болел зуб. Прошедшая ночь теперь казалась дурацким сном. Как будто ее и не было.
Я продолжу, Рон. Гарри был рядом, когда ты встречался с Лавандой (мда… никакого уединения в Хоге, куда бы Рон с Лавандой не пошел, везде рядом был Гарри). Ты не представляешь, как мне было плохо после того, как я напустила на тебя канареек. Птички исклевали тебе лицо, но царапины заросли (мхом?), а моя рваная почерневшая рана в душе - никогда (Точно. Черной плесенью).
Мы с Гарри остались в пустом классе. Я лежала на полу и задыхалась от рыданий. Поверь, Рон, я выглядела как самое жалкое, но самое мерзкое существо на планете (никогда бы не подумала, что эти категории могут противопоставляться друг другу). Казалось, у меня в груди образовалась черная дыра. Душа словно сьеживалась и чернела (Ну да, ну да. Место то от дыры стало в груди мало, приходится как-то компактнее становится). Если бы не Гарри, я бы сошла с ума. Но он поднял меня, усадил к себе на колени и долго успокаивал.
- Рон тебя не стоит! - жестко отрезал Гарри несколько минут спустя.
- Но как он мог?! - прошептала я. - Он целовался с Лавандой у меня на глазах! Я люблю его, Гарри. Ты не понимаешь, что это значит, когда ты любишь человека, а он...
- Я тебя прекрасно понимаю, - сказал Гарри. - Но на Роне мир не обрывается. Возможно, найдется еще один человек, который любит тебя всем сердцем.
Моя голова покоилась у него на плече. Он успокаивающе поцеловал меня в макушку.
- И кто же этот человек? - заинтересовалась я, подняв голову.
Его лицо озарила странная улыбка.
- Этот человек - я, - шепнул Гарри мне на ухо.
Я удивленно обернулась на него (К нему, К нему она могла обернуться и только К НЕМУ!). Гарри улыбнулся снова, притянул меня к себе и поцеловал прямо в губы. Я не противилась. Если ты мог целоваться с Лавандой, мы с Гарри тоже имели на это полное право. Он целовал меня долго, жадно. Под конец я настолько осмелела, что изучила его рот собственным языком (Раз, два, три, четыре пять – Зубки я иду считать). Когда закончился кислород, мы отлепились друг от друга и, тяжело дыша, осели на пол(так вроде ж они и до этого сидели? Видно сползли со стула на пол). Я заметила, что по его щекам текут слезы даже больше, чем по моим. Слезы счастья. Прошло несколько недель после того случая, прежде чем я осознала, что я влюбилась в него (Отходчивая Герма).
Но я не изверг. Я не хочу травмировать тебя, Рон, детально описывая каждую нашу встречу. Скажу только, что ты поступил очень безрассудно, когда покинул нас во сремя (О_о Куда?) странствий в палатке. Тебе стоило бояться не за себя, а за свою любовь. Я плакала, Рон. Я гналась за тобой по лесу, но ты исчез (Аппарация детка и никаких фокусов J).
Гарри утешал меня и негодовал (Ох, опять этот высокий стиль) на тебя. А мне было и без того скверно. Мое сердце разрывалось между тобой и Гарри. И я бы предпочла скорее отравиться, чем выбирать между двумя моими лучшими друзьями (После всего выше перечисленного, все таки стоило…).
Первую ночь без тебя мы страдали (Гарри успел влюбиться в Рона? о_0). Вторую ночь я страдала в одиночестве, а Гарри вышел на бдительное дежурство. А третью ночь мы провели вместе (Я быстро оклемалась, Рон, так что не переживай 
). Гарри был очень мил со мной. Он ни на чем не настаивал, но я сама отдалась ему. Утром, конечно, было очень стыдно, а еще более стыдно мне сейчас писать тебе обо всем этом (А ведь кое-кто обещал без подробностей).
- Гермиона, почему ты сидишь тут одна?
Гарри. Где-то оставив Джинни, он нашел время и для меня.
- Ты прекрасно выглядишь, Гермиона.
- Спасибо, Гарри.
Ты не заметил, мой любимый Рон, что я и впрямь выглядела прекрасно. Вместо занюханной школьной мантии я надела серебристое платье с голубыми ленточками, а волосы уложила в идеальные локоны (ну могла ли подумать мама Ро, что ее любимая заучка станет считать школьные мантии занюханными, вот интересно кто успел ее так занюхать, что и Герме ее одевать противно). Ты может не заметил до сих пор, но я начала пользоваться косметикой. Но тогда тебе были по вкусу наряды Лаванды, тебе нравилось нюхать ее духи (так и вижу всю занюханную Роном Лаванду. Теперь понятно, почему Герма такая расстроенная, Рон ее больше не нюхает).
Гарри сказал, что в зале очень жарко и позвал меня выйти («А еще у меня в спальне чудесная коллекция карточек от шоколадных лягушек, пойдем, Гермиона, я тебе ее покажу»). Мы вышли на улицу и остановились у озера. На гладкой поверхности воды колебались наши отражения. Ясное небо освещало звездами дорогу перед нами (Небо освещало звездами? Дорога могла освещаться светом звезд). В отражении воды я заметила, что Гарри что-то достал из кармана. Это была коробочка, обшитая красным бархатом. О, Рон! Ты никогда не узнаешь, как сильно я люблю его! (А разве это не есть признание? О_о)
Но он все испортил. Он переборщил. Когда я повернулась в надежде, что мой милый Гарри наденет кольцо мне на палец и с улыбкой произнесет долгожданные слова, он вдруг упал на колени, поцеловал мою хрустальную туфельку (Какую-какую туфельку?) и выдавил сквозь слезы:
- Гермиона, ты согласна стать моей женой?
Ох, Рон, за что я тебя люблю, так это за то, что ты никогда не заплачешь! (Ага, значит разрыдаться после первого поцелуя – это нормально, а пустить слезу во время признания, так сразу слюнтяй, понятно) И не будешь унижаться, падая на колени. (Сотни мужчин делают предложение, стоя на коленях, а для Гермы это унижение.) И тогда восторженный возглас "Да! Да! Да!", готовый уже сорваться с моих уст, сменился презрительным "Нет!" (Переменчивая натура у нашей Гермы) Я так хотела согласиться, я хотела выбрать его, Рон, но мне совсем не хотелось терпеть его капризы. Ты знаешь, мой милый друг, что он и до победы над Волан-де-Мортом был довольно несдержанным, а после победы и вовсе превратился в настоящую размазню!(Размазня и несдержанность довольно далекие друг от друга понятия)
Я презираю мужские слезы, но он даже не пытался сдержаться. Он, Гарри Поттер, испорченный жизнью и избалованный своей славой, плакал навзрыд, ползая у меня в ногах(Избалованный славой человек, вряд ли уж станет унижаться). Я с отвращением отступала, а Гарри полз за мной и пытался удержать меня за подол.
- Хватит! - не выдержала я, выхватывая свой подол из его рук. - Гарри, мужчина ты, или нет?! Тебе идет девятнадцатый год! Встань, Гарри .Ты похож на отвратительное пресмыкающееся!
- Нет, Гермиона, не уходи, - взмолился он, кое-как справившись с новым приступом рыданий. - Это не просто каприз! Я очень люблю тебя, я умру, если ты не станешь моей женой! (кого еще уже начало подташнивать?)
- Гарри, ты ведешь себя как капризный ребенок, - устало сказала я. - Столько лет прошло, а твой характер все хуже, и я не могу стать твоей женой. Да, Гарри, я тоже люблю тебя, но наш совместный союз не принесет нам ничего хорошего. Я пойду своей дорогой.
- А я? (А мы пойдем –другим путем!©) - Гарри поднял на меня молящие глаза.
- А тебе, Гарри, нужно подрасти, - произнесла я и решительно повернулась, чтоб уйти.
Сказать, что на моей душе скребли кошки, значит ничего не сказать. Но я сохранила выдержку; я ни разу не обернулась на его оклики и всхлипы. Тогда мне казалось, что я поступаю правильно.
Прошло некоторое время. Хоть Гарри слезно клялся умереть, если я не выйду за него замуж, через полгода вся его страсть прошла и он, как
ты знаешь, вернулся к Джинни. Не думаю, что твоя сестра долго с ним протянет, ведь характер Гарри с годами все хуже. Возможно, виной тому Волан-де-Морт, но это уже не важно. Рон, я поняла, что ошиблась! Я не могу без него жить. Каждую ночь мне являются довольно неприличные сны, главные герои которых - мы с Гарри. Я стала встречаться с тобой, Рон, ища утешения(Так вроде ж говорила, что любит? О_о). Я пыталась найти в тебе хоть немного Гарри, но не нашла(Избалованного истерика?). И я не могу стать твоей женой, потому что я выбираю ЕГО. Теперь я готова унижаться перед Гарри еще больше, чем он когда-то унижался передо мной. Я, наверное, не заслужила даже стирать пыль с его ботинок, но я буду это делать, Рон! Отбросив гордость, я упаду перед ним на колени. И я знаю: теперь я поступаю правильно.
У тебя, милый Рон, прошу совсем немного: прости меня и будь счастлив. А я отыщу Гарри и буду унижаться и пресмыкаться перед ним, покуда он не удостоит меня хотя бы мимолетным поцелуем...
С любовью, Гермиона..."
* * *
Рон Уизли сжимал в кулаке прочитанное письмо. У него не было ни злости, ни обиды на друга; не было даже того отвратительного чувства, будто в душу нагадили совы(да… Авторские сравнения поражают). Зато была пустота, словно Рона выпили как яйцо. (И вот опять)
На подоконнике ухнула сова Гермионы, напомнив о своем присутствии. Рон нехотя толкнул старое окноце, давая птице возможность выбраться на свободу.
- Улетай. Тебе здесь больше нечего делать, - обратился к ней Рон. (А покормить птичку?)
Сове не нужно было напоминать. Она вылетела в окно, описала круг вокруг Норы и скрылась в ватных облаках. Рону казалось, что птица раз и
навсегда унесла его сердце... (А потом, облегченно вздохнув, Рон решил: И слава богу!)
Любить, быть любимым. Даже если любовь уже есть, все равно о ней приятно мечтать и грезить наяву. Ведь возможность воплотить фантазии наяву - это чудесно!
Низкая самооценка или же глупое сравнение себя с окружающими - это смешно. Нельзя сравнивать людей - все разные и по-своему хороши и плохи.
